Был в Отделе по борьбе с экономическими преступлениями МВД РФ. Именно здесь в результате прокурорского футбола осело мое заявление о неправомерности финансирования нашистского лагеря на Селигере за счет средств федерального бюджета. Меня пригласили в ОБЭП дать пояснение в связи с заявлением.

Следователь произвел очень странное впечатление.
С одной стороны, вроде бы неплохой и неравнодушный мужик. С другой - человек, настолько далекий от политики, что просто оторопь берет. Хотя, может, прикидывается.

Полистал мое заявление, задал пару общих вопросов, вздохнул.

- Очень сложно будет возбудить уголовное дело, - говорит.
- Понимаю, что сложно, - отвечаю я. - Но если хотя бы попробуете, честь вам и хвала.
- А с чего Вы взяли, - спрашивает следователь, - что «Селигер» финансировался из бюджета?
- Из открытых источников, - отвечаю. - Якеменко сам эту информацию подтвердил в СМИ.
- Но документов-то нет подтверждающих... А Якеменко ко мне вряд ли приедет дать пояснения, а я его вызвать не смогу. Он же депутат, лицо неприкосновенное.
- Нет, вы путаете. Якеменко не депутат, он возглавляет Федеральное агентство по молодежной политике, которое входит в структуру министерства Мутко.
- Ну я знаю, - кивнул следователь. - Но и депутат он тоже.
- Говорю же: путаете, - объясняю я. - Депутат представляет законодательную власть, а Якеменко работает в правительстве. Это исполнительная власть. У нас по Конституции, существует разделение властей, совмещение невозможно.
- Не уверен, надо проверить. Я вроде читал, что он депутат.
- Ну проверьте, - сказал я, прекрасно понимая к этому моменту, что вряд ли будет возбуждено уголовное дело.

Окончательно утвердился я в этом мнении, когда следователь предложил мне подписать протокол нашего разговора и я увидел в тексте документа слово опазиция.

Провожая меня до выхода, следователь попросил сообщить ему, если мне станет что-то известно о взяточниках «среднего уровня».
- Ну там сотрудники управ, пожарные, врачи, - уточнил он. - Это наш профиль.