Коррупция могла бы расследоваться судом, но он, в лучшем случае, может посадить одних чиновников по заказу других на основании формулировок, достойных сталинских времен

Российские власти говорят о коррупции примерно так же, как московские о проблеме пробок: да, мол, есть такая беда, но вы же понимаете, тут ничего (ничего быстро) не изменишь...Показательны, например, пустые заклинания о борьбе с коррупцией из последней статьи (в Gazeta.ru) «и.о.царя» - слово «коррупция» упоминается в ней восемь раз, и в самых негативных контекстах, но о средствах борьбы с ней содержатся только намеки (помог бы хороший суд...помогли бы хорошие СМИ...помогло бы, если бы от чиновников меньше зависело, а предприниматели не давали бы им взятки).

Эти умозаключения напоминают умозаключения суперробота из старенькой советской фантастики («Исполин над бездной» Ломма), который на вопрос своих создателей, что надо сделать, чтобы жить вечно, отвечал, что нужно быть бессмертным, а на вопрос, что надо сделать, чтобы стать бессмертным, отвечал, что нужно жить вечно.

Да, конечно, с коррупцией в России, равно как с дураками и дорогами, все очень непросто. Но в любой, самой сложной проблеме должно быть хотя бы одно звено, потянув за которое, можно и задать вектор движения, и сдвинуть вопрос с места. В реальности таких звеньев бывает несколько.

КОРРУПЦИЯ В 90-Х

Первое звено - это резкое сокращение дискреционного регулирования, то есть регулирования, основанного не на законе, а на произвольном решении чиновника, который, разумеется, может быть коррумпирован. Закон должен подлежать однозначной трактовке.

Второе звено - это прозрачность принимаемых решений и наличие независимых СМИ, которые отслеживают коррупционные проявления.

Третье звено - это политическая конкуренция, в которой низкое качество государственного управления, вскрытое независимыми СМИ, может привести политика к поражению на выборах.

В начале 90-х российским властям было не до борьбы с коррупцией - на повестке дня стояли другие вопросы: от борьбы с гиперинфляцией до либерализации цен и ликвидации тотального дефицита. Да и коррупция, собственно, во многом была другая: например, поиск санкции на реализацию произведенного товара не по низкой государственной, а по рыночной цене. К вопросу борьбы с коррупцией системно приступили лишь в 1997 г. Тогдашние инициативы правительства Черномырдина-Чубайса-Немцова остаются актуальными и сегодня.

Собственно, принятые решения сводились к следующему: введение тендеров для ведомств и учреждений, введение деклараций доходов и имущества для всех госслужащих, запрет на осуществление госслужащими коммерческой деятельности. Да, есть технологии, как эти меры обходить. Например, крупную сумму бюджетных расходов, подпадающую под тендер, можно раздробить на мелкие, под тендер не подпадающие. Нажитое непосильным трудом имущество можно оформить на дальнего родственника или друга. Акции можно отдать в траст, но руководить деятельностью компании, что называется, в телефонном режиме. Но все это непросто и имеет свои издержки.

Другим важным антикоррупционным направлением, закрепленным после августовского кризиса 1998 г., стало активное применение процедуры банкротства к компаниям, не выполняющим свои обязательства. Психологически переломным было банкротство крупной нефтяной компании «Сиданко». После этого собственники компаний поняли - долги лучше платить. Неплатежи в газовой и нефтяной отрасли, бывшие крупнейшими в стране, как рукой сняло.

КОРРУПЦИЯ «НУЛЕВЫХ»

В начале нулевых, при правительстве Касьянова-Грефа, был объявлен курс на дерегулирование экономики. Его жертвой пали некоторые политически слабые «проверяльщики», вроде пожарных или санэпиднадзора. Однако полномочия главных врагов предпринимателя - МВД и налоговой службы - не только не сократились, но и увеличились как законодательно, так и будучи подкреплены изменившийся судебной практикой, в рамках которой суды получили указания принимать сторону государства. Чем дальше, тем больше коррупция как хищение средств бюджета, создания выгодных условий для своего бизнеса стала дополняться коррупцией как хищением средств предпринимателей, рэкетом, присвоением чужого бизнеса. Если раньше платили за преференции, на которые по закону не имели право, то теперь платят за безопасность, за то, чтобы не трогали.

В последние годы среди российских руководителей вошло в моду лицемерно ругать излишнюю роль государства в экономике как таковой. По сути, это верно: функции государства - это, прежде всего, обеспечение правопорядка, во вторую очередь - расходы на «public goods», - т.е. общественные блага (условно, от пенсий до строительства дорог), но не участие в коммерческой деятельности, где государство совмещает функции предпринимателя и контролера.

Одновременно растут как количество, так и (в особенности) активы госкомпаний, - вплоть до выведенных из сферы гражданского законодательства «госкорпораций», растут бюджетные расходы на всевозможные правительственные, в лучшем случае, инвестиции, а в худшем, - подарки. Некоторое время назад мне довелось присутствовать на одном серьезном совещании, на котором готовились документы по той самой «борьбе с коррупцией». Как часто бывает в рамках правительственной кампанейщины, документы - по декларациям - наверху требовались самые что ни на есть радикальные. Я предложил самую малость - распространить действие тендерного законодательства с ведомств и государственных учреждений на предприятия, доля государства в которых превышает 50%. Повисло неловкое молчание. «Ну, ты же понимаешь, что это невозможно», - через некоторое время ответил мне умудренный опытом чиновник. Он имел в виду, разумеется, не техническую реалистичность идей, а невозможность их политической реализации. Спрашивается, почему? Но к этому мы вернемся в выводах.

БЮДЖЕТНЫЙ ЛОББИЗМ

Только вдумайтесь: в бюджете нынешнего года, например, почти 1 трлн рублей запланирован на некие «общеэкономические вопросы» и «другие вопросы в области национальной экономики». Это сопоставимо со всеми расходами на оборону или силовые структуры, это почти в пять раз больше, чем все расходы на выплату пенсий, в три раза больше, чем все расходы на здравоохранение, более чем в два раза больше, чем все расходы на образование. На самом деле, эти «общеэкономические вопросы» - это произвольная раздача государственных денег на условиях, которые никому не известны.

В результате бюджетный лоббизм становится самой выгодной формой коммерческой деятельности, сформировалась значительная группа предприятий, которые заняты, прежде всего, лоббизмом, а не бизнесом. Самый известный бизнес такого рода - «АвтоВАЗ». При этом российские власти открыто взяли курс на недопущение банкротств должников - т.е. курс обратный тому, что реализовывался после августовского кризиса 1998 г. В обиход вернулись страшилки про всеобщий голод -холод, можно подумать, что банкротство подразумевает не смену собственника, а взрыв предприятия и поголовный расстрел рабочих.

Вот еще один пример. У нас много говорят о создании инвестиционного климата. Но в 2008 г. было принято законодательство об ограничении инвестиций в стратегические секторы (которых только по перечислению набралось полторы сотни), решение о возможности или невозможности которых принимает премьер-министр!

ВЫХЛОП

Вообще, разговоры о борьбе с коррупцией 2008 г. завершились откровенно гротескно. В рамках поправок в законодательство правительственные могучие умы додумались до одной новеллы: запретить бывшим госслужащим переходить на работу в бизнес, который входил в сферу их регулирования, в течении нескольких лет... Казалось бы, неплохо? Но предложение не закончено: запретить бывшим госслужащим переходить на работу в бизнес, который входил в сферу их регулирования, в течение нескольких лет, без специального разрешения! То есть, за взятку - можно!

Одновременно в рамках кампании по обнародованию деклараций о доходах чиновников и их родственников выяснилось, что обнародуются только цифры, без конкретизации, где они получены. Вот супруга первого вице-премьера Шувалова заработала за год 10 млн долларов. Где же она, интересно, трудится? Молчит Русь, не дает ответа.

Теоретически, о коррупции могли бы сообщать СМИ. Собственно, в 90-е мы это и наблюдали (вспомните, к примеру, скандал 1997 г. вокруг «дела писателей» Чубайса и Ко, получивших подозрительно «высокий» гонорар - 100 тыс. долларов на всех! - авансом за ненаписанную книжку). Но сейчас независимых телеканалов нет, независимых газет - единицы. Вот, к примеру, миноритарный акционер А. Навальный вскрыл факты поразительной анонимной благотворительности государственной компании «Транснефть» - речь идет не о ста тысячах, а о сотнях миллионов долларов. Молчит «Первый канал». Молчат «Известия». Молчит даже желтая пресса - там усвоили, что крупных чиновников критиковать нельзя.

Теоретически, коррупция могла бы расследоваться судом. Но суд - придаток исполнительной власти. Ничего серьезного он расследовать не будет, а в лучшем случае может посадить одних чиновников по заказу других на основании формулировок, достойных сталинских времен. Вот, к примеру, возьмем дело замминистра финансов С.Сторчака: по версии обвинителей, он виновен в том, что предлагал (!) коллегиальному органу (!) некий проект решения (!), которое так и не было принято (!), которое, на взгляд «профессионалов» из следственных органов, было бы для России невыгодно (!).

Теоретически, недовольные коррупцией граждане могли бы переизбрать власть. Но на федеральные выборы оппозиция - то есть те, кто критикует руководство страны - не допускаются уже давно. Губернаторские выборы отменили (и, кстати, сразу поползли слухи про расценки на назначение губернаторов). Фактически, ограничены и выборы мэров - где недопуском к ним оппозиции, где возможностью правоохранительных органов посадить любого мэра: за последние годы в России были репрессированы в той или иной мере (осуждение, арест, возбуждение уголовного дела) каждый четвертый мэр региональных столиц.

Собственно, дело не в особой коррумпированности мэров - в силу наличия на муниципальном уровне сдержек и противовесов она как раз меньше, чем на более высоких уровнях, дело в том, что связанные с постами мэров ресурсы - бюджетные, имущественные, земельные хочется переделить.

Вернемся же к экспертным трудам, практически бесплодным в силу политических ограничений (см. историю про тендеры для предприятий с государственным участием). В этой системе речь не идет о том, что некое решение не пройдет в парламенте, не будет поддержано в правительстве, что о нем плохо напишут СМИ и в итоге у правящей группы будут проблемы на выборах. Речь идет о том, что оно не будет принято правителем. Почему? Да оно ему лично невыгодно.