Для начала одна цитата, один пункт плана, который выдает с головой и его составителей, и сам план, и его инициатора:

«Раздел II

Меры по совершенствованию государственного управления в целях предупреждения коррупции

2. Реализация системы мер, направленных на совершенствование функционирования государственного аппарата и включающих в себя:

ж) выработку оптимальной системы взаимодействия институтов гражданского общества и средств массовой информации с государственными органами,исключающей возможность неправомерного вмешательства в деятельность государственных служащих». (Выделение мое – С.)

В этой изумительной формулировке пункта II-2-ж кроется многое. Она отражает то обстоятельство, что в документе нет ни слова о подотчетности власти обществу; они даже не заикнулись об обеспечении максимальной прозрачности власти всеми доступными средствами, ибо недостаток прозрачности всегда потворствует коррупции. В ней психология нашей власти, которая убеждена, что чиновникам мешают работать как раз общественные организации и СМИ. В плане не найти, к примеру, упоминаний о политическом и административном давлении на суд. Нет упоминаний об административном управлении высшей законодательной властью. Все это не относится к категории «вмешательства в деятельность…». А вот общество… Неужто наше слабое гражданское общество, которое, по их собственным утверждениям, в стране практически отсутствует, их так достало, что его надо «оптимизировать»!?

Нетрудно догадаться, что разрабатывать тему «неправомерного вмешательства» у нас будут сами бюрократы. Мы уже имеем примеры их охранного творчества по части экстремизма и борьбы с терроризмом. Теперь им дана еще одна премия: возможность отгораживаться от всякого контроля, ваяя критерии «неправомерного вмешательства» и нормы, препятствующие ему. Результат, с учетом упомянутого опыта, вполне предсказуем. И все это сочетается в документе с прекраснодушными и пустыми речениями вроде: «развитие института общественного и парламентского контроля за соблюдением антикоррупционного законодательства Российской Федерации» или «создание системы контроля деятельности государственных и муниципальных служащих со стороны институтов гражданского общества».

Приведенная цитата позволяет сделать безапелляционное медицинское заключение: мы имеем дело с эксгибиционизмом в предельно запущенной форме.

Научная этика гласит: нельзя критиковать работу за то, чего в ней нет. Но, как договорились, я не критикую, а размышляю. А единственная наука, к которой можно причислить текст Плана, не числится по классификации ВАКа: это наука бюрократической отписки. Поэтому порассуждаю все-таки о том, чего в Плане нет.

Как и ожидалось, в нем нет честного диагноза ситуации. Вместо этого читаем: «В Российской Федерации в основном сформированы и функционируют правовая и организационная основы противодействия коррупции». Вот так. «Сформировано», «функционирует». И чего суетится-то? А! Еще коррупция растет у нас. Странно. Но надо «реагировать». И населению приятно. Другого применения всей затеи я не нахожу.

Любой план, претендующий серьезно решать тяжелую проблему, решать долго и настойчиво, нуждается в критериях достижения целей, в мониторинге. В этом плане нет ни серьезных целей, ни задач, ни критериев, ни мониторинга. Просто — ни слова. Вы верите в такой план? Я — нет.

Я бы еще долго смог рассказывать, чего нет в плане. Но читатели вправе спросить, а что же в нем есть? А есть многочисленные упоминания о тихо загибающейся Административной реформе. Свидетельством ее летального состояния служат многочисленные переписывания из нее. Есть много разрозненных инициатив, собранных из разных старых законопроектов. Есть решительные формулировки вроде: «Рассмотрение вопроса о целесообразности создания…». Есть, в качестве приложения, длинный список законов, в которые мы и так должны внести поправки после ратификации антикоррупционной конвенции ООН. Короче говоря, подверстали к плану все, что плохо лежало и что может как-то, на их взгляд, быть выдано за борьбу с коррупцией. И еще есть целый раздел, который, безусловно, можно счесть за концептуальную революцию: «Раздел III: Меры по повышению профессионального уровня юридических кадров и правовому просвещению». А всего разделов — четыре. Все ведь у нас хорошо, только беда с юридическими кадрами. Но нет в этом разделе упоминания о том, что самая высокая коррупция в сфере высшего образования у нас именно на расплодившихся юридических факультетах в лесохозяйственных и иных профильных институтах. Да и причем тут коррупция?

Не уверен, что документ заслуживает еще какого-то разбирательства. Я, наверное, буду еще возвращаться к нему в своем цикле статей «Коррупция». Все-таки документ уникальный. Он, уверен, войдет в историю. И сколько людей будут утверждать, что не имеют к его подготовке никакого отношения!

Георгий Сатаров, Президент Фонда ИНДЕМ

Оригинал статьи